– Докладывай, – великодушно разрешил Николай. – Только покороче.

– Маркиз… управляющий наш… он ослушался. А мне что, недостойному, делать? Кого слушать? Племянница моя сегодня на кухню опять зареванная пришла. Спрашиваем – молчит. А еще спрашивать начали – совсем разрыдалась. Не оставил ее господин Оллен, а с голодухи так совсем озверел… она ходить-то едва может, а я ее с кухни даже отпустить не могу, потому что он там… вроде как начальство… Не велите казнить, государь, – и мужик снова согнулся в три погибели.

Николаю стало холодно. До сих пор казалось, что он ведет главную роль в комедийном фильме, а все остальные дружно подыгрывают. Но в реальности люди не перестраиваются в мгновение ока, кому-то показалось, что достаточно будет прилюдно не нарушать правила, а по ночам да в спальнях – никто и не узнает. Не сама же девица побежит докладывать, особенно если ее припугнуть. Николай не задумывался о том, что до его появления все было еще хуже, но теперь-то он тут самый главный, хотя бы формально, человек. И при его же присутствии какую-то девчонку насиловали…

Трина отвлекла его от мыслей, коснувшись локтя и прошептав:

– Я бы посоветовала…

– Тихо, Трина, – прервал Николай. Ему стало еще холоднее. В родном мире насильников в тюрьму отправляют, но здесь такая мера покажется слишком мягкой – ни на кого не подействует. С каждой секундой он будто льдом изнутри заполнялся, но заговорил громко: – Взять маркиза Оллена, вывести во двор перед замком, привязать к столбу, отсечь ему достоинство и оставить так, пока не истечет кровью. Хотя и потом не убирайте – пусть три дня труп там торчит, чтобы все успели полюбоваться.

Шорсир склонились, две отправились выполнять распоряжение, лишь только Трина смотрела удивленно и одобрительно – не верила, что он когда-нибудь созреет до настоящей казни. По ее мнению, давно было пора сделать нечто подобное, чтобы укрепить славу тирана. Но Николаю для того потребовалось чуть больше, чем просто необходимость репутации. Он чуть было не пожалел о решении – все-таки не каждый день такие приказы отдаешь, пусть даже и по поводу мерзавца, – но осекся и не стал останавливать шорсир. Заставил себя думать о пострадавшей девушке – если уж выбирать, кому отдать свою жалость, то тут сомнений быть не может. А шаблоны никогда не рвутся безболезненно. Николай, сам согласившись на главную роль, уже отступать права не имел.

Мужчина смотрел на него с облегчением – он явно опасался, что придется теперь столкнуться и с гневом маркиза. Николай продолжил:

– Вторая, будь любезна, запиши новый указ. Будем разводить стукачество, раз уж тут обитель зла. Каждому заявителю о нарушениях моих приказов выдавать по монете. А если заявит сама жертва – три монеты. Но без моего ведома не казнить, с каждым случаем придется разбираться отдельно, чтобы не допустить клеветы. И этого пекаря поставьте пока главным по кухне, без управленца меня еще накормят невесть чем.

Мужчина теперь от радости сиял, на такой исход он и не рассчитывал, мечтал целым хотя бы день дожить. А Николай буквально до смерти устал за пару минут, отмахнулся и вошел в свою комнату.

Трина заговорила сразу, как только закрыла за собой дверь:

– Возможно, я представляю, насколько сложно это далось тебе, слишком мягкотелому и испорченному своим тряпичным миром. Но это было блестяще, Киан! Советую казнить еще нескольких – за любую ерунду.

Николай упал в кресло.

– Прекращай, Трина, я все равно не стану таким, каким ты хочешь меня видеть.

– Уже становишься! – она была явно в восторге, просто умело скрывала свои эмоции, но сейчас они проглядывали в блеске глаз. – Ты отправил на казнь человека за то, что тот посмел ослушаться! Наконец-то кто-то умрет во славу твоего имени!

– Ты ошибаешься. Я отправил его не за это… Неважно, ты вряд ли поймешь. Но пусть все думают, что я только рад убивать во славу моего имени.

– Пусть, – она опустилась перед ним на пол. – Киан, почему ты выглядишь расстроенным, как будто не считаешь преодоление себя победой?

Он усмехнулся над ее формулировкой:

– Считаю. Просто я заодно и взвалил на себя кучу обязанностей – теперь придется разбираться со всеми доносами. А не всегда найдутся свидетели и явные доказательства… Я придумал себе новую игру, но по ее правилам нельзя казнить того, кто не совершил преступления против моего слова.

Она коротко пожала плечами:

– В самых сложных случаях можно привлекать хоасси – любой из них без труда отличит правду от лжи. Насколько я могу судить, первый советник любит твое общество – он вообще на закате жизни, похоже, заинтересовался всем новым и необычным, потому не откажет в помощи.

– Тогда у меня нет причин переживать, – отмахнулся Коля сразу от всего. – Порежемся в карты?

– С большим удовольствием, мой лорд.

Играть с Триной было интересно и неинтересно одновременно. С одной стороны, ее зашкаливающая, почти магическая внимательность не оставляла пространства для маневров, что держало в тонусе. Но с другой – у шорсир не было денег и личных вещей, кроме оружия и одежды. А играть без ставок Николай принципиально не любил. В его-то мире в таких случаях всегда находились выходы – веселые или сексуальные, но он боялся оскорбить ее шорсирскую гиперответственность неуместными предложениями.

– Может, на желание? – лениво перебирал он вслух.

– Я исполню любое твое желание, мой лорд.

– Это и бесит… Безропотность твоя фальшивая. Хотя нет, постой! Давай на желание!

– Как прикажешь, Киан.

В первый раз он выиграл. Велел Трине влезть на стол и трижды прокукарекать, это для того, чтобы она правила игры уяснила. Правда, после этого двенадцать шорсир влетели в покои в полной боеготовности, потому пришлось обозначить звуки, которыми Трина начнет их призывать в случае настоящей беды. Шорсир, извинившись, покинули спальню. Второй раз Коля опять выиграл – да что ж такое, все козыри к нему идут, а при внимательной Трине в рукав не припрячешь. Он заставил ее встать на одну ногу и спеть песенку. Трина послушно тихим голосом пропела какой-то неизвестный Коле куплет.

В третий раз ему повезло – выиграла Трина. И предсказуемо уставилась на него, не зная, что делать.

– Твое желание, – поторопил Николай, чтобы вытащить ее из заморозки.

– Я… не могу тебе приказывать… – окончательно растерялась она.

– Ты отказываешься соблюдать правила игры? – Коля деланно выпучил глаза. – Ну приехали, здесь и так скука смертная, последнее удовольствие лорда на нет сводят…

– Я… не… Ладно. Киан, издай звуки, как эта твоя птица.

– Петух. Но ты повторяешься – а так нельзя. На первый раз прощаю, – ответил Коля и самоотверженно прокукарекал. Все это время Трина наблюдала за ним круглыми глазами. – Раздавай.

Он не жульничал. Когда выигрывал – требовал что-то сделать, но сам ждал другого – ее выигрышей. Каждый из которых вгонял девицу в полный ступор.